В каждой стране есть свой ад

(Казань, газета «Звезда Поволжья», 2006г.)

Эта простая мысль пришла мне в голову при прочтении большого романа казанского писателя Александра Матвеичева, живущего в Красноярске («El Infierno Rojo – Красный Ад»). Роман в одиннадцати частях. – Красноярск: ПИК «Офсет», 2005 - 640с.). В любой стране, даже очень демократической и процветающей, как, например, США, есть не только миллиардеры, дворцы и виллы. Но существуют и тюрьмы, резервации, Гарлемы, теракты, наркомания, проституция, грабежи, расовая и национальная вражда. Или тайные тюрьмы - для изощренных пыток противников этой страны - на территории других государств… Фрагмент из российского адского бытия ежедневно вижу из окна своей квартиры: вереница людей – и старых, и молодых – с обреченными лицами копается в мусорных контейнерах. А за пределами прямой видимости миллионы наших детей влачат существование беспризорных, пополняя армии преступников, заключенных, безработных, наркоманов и самоубийц. ..

Книга А. Матвеичева, как мне думается, высветила мало описанный в художественной отечественной литературе пласт советской истории – оказание экономической помощи Советским Союзом странам так называемого «третьего мира», завоевавшим национальную независимость и строящим свои государства по советскому образцу. Скорее всего, этот пробел образовался из-за того, что среди многих тысяч советских граждан, командированных в десятки стран, не оказалось никого из писателей, кто бы основательно взялся за эту тему. Да и в том виде, в каком издан роман А. Матвеичева, его бы в советское время не только не напечатали, а отправили автора в психушку или на лесоповал на приведение своих взглядов и поведения в соответствие с требованиями коммунистической морали. Тем более что он однажды уже оказался в Сибири за «аморалку»…

Не претендуя на глубокий анализ и широкий показ всей масштабности политического и экономического сотрудничества СССР и Кубы, А. Матвеичев в живых картинах воссоздает работу и быт советских специалистов, присланных из Союза на никелевый завод, построенный американцами в кубинском городке Моа. При этом воспринимает и оценивает события глазами и умом рядового инженера Александра Симонова, главного героя романа.

Симонова не назовешь примитивным персонажем: он хорошо образован – окончил военное училище, учился в Казанском авиационном институте, - свободно владеет английским и испанским, знает и ответственно выполняет свою работу. У него много друзей и подруг среди кубинцев. Знание испанского обеспечило ему широкий круг общения, поэтому он хорошо ознакомился с бытом и нравами местного населения не поверхностно, а, так сказать, изнутри. Он любит поэзию, пишет на испанском статьи в местную газету, участвует в самодеятельности. И регулярно мысленно сравнивает советскую систему с кастровским режимом и не находит в них большой разницы. Но и менять что-либо в себе и вокруг кардинально он не имеет ни желания, ни воли. Он живет в микромире быстротекущих проблем, ситуаций, целей. И автор - своим талантом художника - делает Симонова живым участником и частной, и общественной жизни советской колонии на Кубе.

Правда, изредка писатель вместе со своим героем вырывается в макромир – туда, где значительно больше воздуха, где все предстает более крупным, масштабным. Острое недовольство существующим порядком вещей, лицемерие, многоуровневая мораль, где одним дозволено все, а другим отводится роль послушного быдла, создает желание вырваться из мира искусственных ценностей и запретов. Однако ни писателю, ни действующим лицам романа не удается подняться в своих мыслях и поступках в заповедную родину творческого духа – в бесконечности мегамира. Множество людей, живущих на страницах повествования, призванных - согласно коммунистическим лозунгам - отождествлять себя с неким целым, с всемирным и всевременным человеком, думают о сиюминутном, меркантильном: как накопить деньжат на машину, приобрести побольше барахла, напиться и переспать с большим числом женщин…

В этом смысле роман А. Матвеичева можно отнести к разряду реалистического произведения, изображающего человека национального, классового, «типового» для разных социальных групп в Советском Союзе и на Кубе. И даже такую личность, как Эрнесто Че Гевара, Матвеичев, со слов одного встречавшегося с Че кубинца, представил не мегачеловеком, к каковым я его отношу, а персоной, подверженной микропереживаниям… Но, как на латыни признался К. Маркс, и Геваре ничто человеческое было не чуждо.

Писатель, через размышления своего героя, обвиняет во всех бедах «Красный Ад» – некий обобщающий образ чисто местного (городок Моа) и глобального масштаба, где нет места для счастья и свободы. И хотя главной темой и интригой романа от начала до конца являются любовные отношения Симонова с чернокожей кубинкой Каридад Пеньальбер Лескай, лейтмотивом поведения и размышлений героя остается его стремление к личной свободе. А она возможна только в свободном обществе. Но Симонов никогда в нем не жил. Он родился в СССР, служил офицером в Китае, туристом побывал в Болгарии и второй раз приезжает на Кубу. Представление о либерализме он черпает из передач «Голоса Америки», благо на Кубе эту радиостанцию не глушат. А вокруг удручающая нищета, ущербное карточное обеспечение населения продуктами питания, одеждой, предметами домашнего обихода. И пропагандистская трескотня о победе социализма и приходе «светлого будущего». Нищета порождает «черный рынок». На нем представители развитого социализма – «советики» - по спекулятивным ценам или по «бартеру» сбывают товары своим кубинским «братьям» и «сестрам». Им «толкают» поношенные тряпки, обувь, электробритвы, фотокамеры, дешевую парфюмерию. Колония «советиков» в Моа представляет собой точный слепок советской политической и экономической системы: диктатор начальник – парторг – профорг. В колонии, как в любой советской организации или предприятии, тоже идет унизительная грызня за жалкие материальные блага.

И еще один из источников пассивного диссидентства главного героя романа – встречи в Красноярске и в Литве с бывшими «сидельцами» и ссыльными Гулага. Альгимантас Скерстонас, студенческий друг Симонова, с матерью и сестрой отбывал с десяти лет ссылку в Горном Алтае. А семнадцатилетним парнишкой угодил в руки чекистов и оказался на «стройке коммунизма». В не очень дружной семье зэков разных национальностей он воздвигал музей товарища Сталина на Волго-Донском канале и едва не получил пулю в спину. Отец Скерстонаса, школьный учитель, вместе с тысячами других узников из Прибалтики и всего Союза погиб на лесоповале в сорок третьем году в Краслаге. Много лет спустя его сын со своей женой Аушрой не смогли найти его могилу в Решотах. На месте лагерного кладбища был построен жилой поселок. На его улицах ребятишки играли черепами жертв репрессий и развешивали их на заборах. Гулаговский «университет» прошел и мой отец, Назих Валеев, светлая ему память. Гэбисты не обошли своим вниманием и меня, таская на унизительные допросы, а потом сожгли сарай, в котором я прятал свои «крамольные» рукописи.

Присоединение Литвы в 1940 году писатель именует оккупацией, и все его симпатии и сочувствие на стороне литовцев. Хотя, на мой взгляд, не стоит с таким пренебрежением пинать «дохлую лошадь» российской истории. Ведь, положа руку на сердце, народы бывшего СССР - за исключением ничтожной их части, обогатившейся на общей беде, - в результате горбачевско-ельцинской революции многое потеряли. А таких «пинков» по разному поводу в книге Матвеичева довольно много, и подаются они в разнообразном «меню»: с сарказмом, юмором или трагической интонацией. Однако, что греха таить, подавляющее большинство из нас рассудительны, критичны и самокритичны задним умом…

Александру Матвеичеву своеобразно повезло: проведя более двух лет на острове Свободы, он, как и персонажи его романа,  наблюдал исключительное, редкое, но обнаруживающее корневую сущность действительности. Его герой Симонов, сорокадвухлетний романтический ловелас, мечтает и ищет, подобно лермонтовскому Печорину, вечной любви. И даже находит, как ему кажется, предел своих мечтаний – юную девятнадцатилетнюю красавицу негритянку Карину. Обольщает ее и через полгода оставляет – уезжает в Сибирь к своим жене и дочери. А вернувшись почти через два года в Гавану ради Карины, разочаровывается в своем чувстве, мелко и гнусно предает ту, которая так верила, ждала и так беззаветно его любила… Скажете, мелодрама: Бэла, дама с камелиями, мадам Баттерфляй, Пенелопа?.. Но тем-то и прекрасны классические образы, что они служат представлению человека об идеальном.

Язык романа легок и прозрачен, хотя иногда и выходит за рамки так называемой нормативной лексики. В нем много экзотики, эротики, тонкого - и не очень - юмора. Характеры обрисовываются абрисно и лаконично; тропическая природа полна красок, запахов и звуков. В философском смысле роман эклектичен, а действующие лица блуждают в сумраке неверия и отсутствия поиска смысла бытия и Бога… Архитектоника произведения несколько тяжеловесна; иногда трудно прослеживается взаимосвязь и единство его частей. А композиция отдельных глав не всегда закономерна и мотивирована в части взаимного взаимоотношения деталей. Но это, думается, не отражается существенно на его качестве. Да и заметит это разве что «проницательный читатель» или критик. А сам автор уже не властен что-либо исправить – поезд ушел к читателю и его не догонишь…

Будь моя воля, я бы назвал этот роман «Красный Рай». Ведь в рай попадают только избранные, и поэтому он не большой, раз умещается в одном саду. Грешник Симонов и невинная Карина создали свой рай на двоих, окрашенный в цвета любви, в маленькой спальне. Но демон и ангел не могут жить вместе – кто-то из них должен погибнуть. Вспомните «Демона» Лермонтова… И прочитайте «Красный Ад» Матвеичева. Его роман многопланов, густо населен людьми разных национальностей и убеждений, он честно и ярко повествует о том, как еще недавно наши соотечественники любили, страдали и надеялись - у себя на родине и за рубежом.             

Диас Валеев, член Союза писателей России,

заслуженный деятель искусств России и Татарстана.