2. Взятие дзота и сон в полицейском участке

Из притупленной водкой памяти выветрилось, как и где Борис и Дора, не пригласив на ночлег, оставили его. Он брел почти наугад, с трудом вытряхивая из головы похмелье, в направлении железнодорожного вокзала в надежде там скоротать ночь. Город словно вымер: китайцы рано ложатся спать и рано встают, чтобы продлить свой рабочий день до темноты. Вот уж кому подходит пословица: кто рано встает – тому Бог подает. Для них смысл жизни определен с рождения: пахать, пахать и еще раз пахать! И при этом размножаться, как ни одна нация на планете.

Казанов, чтобы не сбиться с пути, придерживался трамвайной линии, – она все равно выведет к привокзальной площади. В голове шумело от выпитого и пережитого. Устал, прилег на деревянный диван вблизи фонтана в центре какого-то скверика, тускло освещенного матовыми шарами на низких металлических опорах. Позднее обнаружил, что улегся в очень «удачном» месте: напротив здания с темными окнами советской военной комендатуры. Однако заснуть не смог – кожаная куртка обжигала холодом, диван был скользким и жестким, а брызги от фонтана увлажняли лицо и волосы. Поднялся и пошел дальше – искать, подобно грибоедовскому персонажу, где оскорбленному есть чувству уголок.

Показалось, нашел таковой на углу улицы у железобетонного колпака дзота – и японцы, готовясь к обороне города, настроили на всех перекрестках. Они не пригодились. Советский воздушный десант захватил Дальний внезапно, почти без боя. Дзот с узкими амбразурами японские дизайнеры рассчитали на одного худосочного низкорослого пулеметчика. К тому же прибежище для смертников было устлано по полу и стенкам уличной пылью и настолько тесным, что не позволяло притулиться хотя бы стоя. Хорошо еще, что в дерьмо не вляпался.

Низко пригнувшись, Антон вылез по ступенькам из дзота и, чихая, долго выбивал ладонями пыль под уличным фонарем из волос, с брюк. А кожаную куртку снял, протер носовым платком и продолжил путь по совершенно пустой улице. Потом, вспоминая ту ночь, он видел себя в образе последнего могиканина из советской России, бредущего в никуда по вымершей планете.

Наконец, он наткнулся на слабо освещенную лампочками на железобетонных столбах автостанцию напротив железнодорожного вокзала. Она запомнилась ему с первого дня прибытия на поезде в Дальний в ноябре прошлого года – отсюда он с попутчиками, моряком-старлеем Володей Федотовым и его женой Лидой, поехал в Порт-Артур, в штаб армии за назначением в часть. Прогулка его основательно отрезвила. Следовать дальше – на железнодорожный вокзал – было бы глупо: там постоянно дежурили наши патрули. Стать для них легкой добычей – значило провести ночь в комендатуре, пережить допрос и оказаться на гауптвахте. Проще остаток ночи перебиться в одном из этих автобусов.

Он, было, попытался открыть дверку ближайшего автобуса, но за спиной у него, словно из-под земли, выскочил нечистый дух и ткнул в спину. Казанов вздрогнул и резко повернулся всем телом – перед ним стоял полицейский на голову ниже его. Сложив ребрами и раскрывая и захлопывая свои ладошки, как книжицу, китаец попросил показать документ. Антон из заднего кармана брюк достал офицерское удостоверение и подал китайцу. Бдительный страж подвел русского к фонарному столбу, сличил фотографию и лицо задержанного и указал на дверь в здание. Казанов подумал, что там предстоит свидание с полицейским начальником, а потом он окажется в советской комендатуре. Однако все обернулось самым гуманным образом.

В большом зале, освещенном единственной лампочкой, свисающей на проводе с высокого потолка, на голых нарах спало несколько одетых в форму полицейских. С учтивой улыбкой на маленьком узкоглазом личике полицейский ткнул пальцем на крайние нары. Антон кивнул, благодарно хлопнул тунзу – товарища – по плечу, скинул с себя куртку, свернул втрое, положил в изголовье, лег и через пару минут заснул.