Глава 78. «?Donde esta garantia?»  

Но сегодня и этих спасительных сорока минут судьба не подарила Симонову. Зато она на блюдечке с золотой каемочкой преподнесла ему Вирхинию. Она пришла в то же время, что и в прошлый раз, когда Иван и Толик пошли спать, а Симонов, борясь со сном и усталостью, пребывал в напряженном ожидании чуда.

Он даже приоткрыл входную дверь на лестничную площадку, чтобы ей не пришлось стучаться. И Вирхиния влетела в этот затхлый мир, пропахший щами и пережаренными котлетами, легко и беззаботно, словно ей удалось вылечить весь мир от сифилиса и проказы. Белая полупрозрачная кофта навыпуск, легкие, немного ниже колен, бежевые брючки, белые босоножки, красный педикюр, в роскошных волосах - янтарный гребень - все говорило о том, что она тщательно продумала, как сразить советика наповал. И он тоже вроде бы подготовился - надел лучшую белую рубашку и серые брюки, с трудом поглаженные одной рукой. Но перед вызывающим великолепием кубинки чувствовал себя непривычно стесненным, даже робким, как начинающий актер перед выходом на сцену.

Потом засуетился, замельтешил, выставляя на стол нарезанную ветчину, консервированный говяжий язык, горячую котлету с гречкой на потрескавшуюся клеенку. Вовремя спохватился, и перенес угощение в свою комнату, организовав привычный «фуршет» на двух стульях.

Вирхиния молча и, как ему казалось, с лукавой усмешкой наблюдала, как он в одной руке - другая, согнутая в локте, еще весела на марлевой перевязи - носился с тарелками, блюдцами и стаканами с кухни в свою комнату. И наконец пригласил ее откушать.

Она с ленивой грацией поднялась из-за стола в гостиной, прошла в его комнату и села на указанное место - на кушетку, застланную розовым покрывалом. Ее колени уперлись в край стула с едой, и он отодвинул его за спинку, едва не уронив на каменный пол стакан - успела подхватить его рукой, и они оба рассмеялись, немного разрядив наэлектризованную его нечистым замыслом атмосферу.

И он снова спршивал себя: зачем это тебе нужно? Ну, очень красивая девушка, ну, мучает ее любопытство, какие мы есть, советики, ну, трахнешь ты ее - и что тебе от этого прибавится?..

Но думать было некогда - до отъезда на работу оставалось меньше часа, и гамлетовский вопрос - быть или не быть? - надо было решать в считанные минуты.

Он принес из холодильника покрытую седым потом, бутылку «Советского шампанского», выменянного вчера у Бурина на коньяк специально для этого случая. И быстро, с легким хлопком, похожим на выдох, выдавил пробку. Пена и вино, сердито шурша, заполнили стаканы.

Часы на его руке беззвучно тикали, отсчитывая дорогие секунды.

- ?Vamos o no vamos? - произнес он самый ходовой кубинский тост. Помедлил и дополнил: - ?Por amor! - За любовь!

Она сидела справа от него, их плечи касались, они встретились глазами в упор и помедлили. Он по-гусарски поднял локоть со стаканом под брудершафт. Кубинка сразу поняла этот интернациональный жест, их руки со стаканами скрестились. Они поспешно отпили по глотку и крепко - он даже ее язык на миг почувствовал кончиком своего - поцеловались. Он увидел, как при поцелуе она закрыла глаза и легко вздохнула, словно добежав до невидимого финиша. А когда допили студеное вино и поставили стаканы, она вдруг с недоумением уставилась на тарелку с котлеткой и гречкой и спросила, ткнув вилкой в крупу:

- ?Que es? - Что это?

Слишком высокого мнения она о его испанском. Можно слазить в словарь, но не сейчас же, когда тебе до старта четырнадцать минут.

- Arros ruso, - соврал он - Русский рис.

- Да? - изумилась Вирхиния и осторожно поднесла к своим полненьким губкам несколько разваренных зерен. - Рис? Не похоже. Но вкусно.

- ?Come! - Ешь! - почти приказал он. - Я уже поел: думал ты не придешь.

Он долил шампанского в узкие стаканы и, приподняв свой, спросил:

- За что выпьем?

- Por amistad cubana - sovietica, - не задумываясь, сказала она - За кубино-советскую дружбу.

- No, - возразил он, - ?por amor!

Он обнял ее за плечи. Невольно сравнил их с плечами Карины - эти были острее и тверже. А дальше все пошло как-то по-будничному просто: Вирхиния сама скинула кофту -  и оказалось, что она была без лифчика. Ее маленькие груди были небольшими - как среднего размера апельсины. Брючки у нее были на резинке, и она тоже обошлась без его помощи. Он глазом не успел моргнуть – штанишки уже весели поверх ее кофты на спинке стула.

Это было кстати: он одной рукой расстегивал ремень и потом возился с брюками, рискуя опрокинуть стулья с нетронутой едой. Бутылку с недопитым шампанским, наскоро заткнув пробкой, он поставил на пол, под стул. А Вирхиния подтолкнула его под зад, чтобы он привстал, и нырнула под покрывало.

Все происходило молча, рывками, как в немом кино. И когда он - уже без брюк и плавок, но в рубашке и с рукой на перевязи, -путаясь в складках рыхлого покрывала, наконец оказался рядом с девушкой - даже не рядом, а навалившись на нее, - он почти позабыл, что надо делать дальше. Спохватился и надолго припал к ее губам, а потом стал целовать ее груди слева направо, и каждая из них целиком помещалась ему в рот. Перебинтованная и согнутая в локте рука давила ей на живот, и она сама догадалась снять ее с перевязи. Но когда он привычным приемом раздвинул ей ноги, Вирхиния вдруг стала сопротивляться.

- No entiendo, - сказал он. - Не понял.

- ?Donde esta garantia? - Где гарантия?

Какая гарантия? - очумело замер он на мгновение по пути к цели. С «гарантом» как будто все было в порядке... А она сомкнула ноги и сильно прижала его к себе, обхватив руками за поясницу. Ее глаза, тревожные и требовательные, были рядом - они прямо магнетизировали его, стараясь вразумить.

- ?Donde esta garantia?! ? Ponla!

Это уж из области нарочно не придумаешь: требует надеть какую-то гарантию.

- No entiendo, - повторил он и предпринял очередную атаку.

Но она решительно оттолкнула его за плечи, едва не скинув с себя:

- ?No quieres preservarte?

Слово «preservarte» мигом вразумило его и в то же время обескуражило. Как он раньше об этом не подумал - о garantia preservativo - и не создал складской запас?

Он резко поднялся с постели и одернул рубашку - она надежно прикрывала его возбужденную «гарантию». Краем глаза взглянул на Вирхинию и вышел из спальни. Тихо прикрыл за собой дверь, и через гостиную проследовал в комнату Петрушко.

Богатырь спал на спине с открытым ртом и наверняка видел во сне Барбарину в объятиях Вовика. И может, поэтому был весьма недоволен, когда Симонов дотронулся пальцем до его груди и спросил:

- Толик, противогаз есть? Срочно нужен.

- Какой еще противогаз?.. - дальше последовало непочтительное выражение в адрес матери. - Ну, чо, ты, начальник, днем и ночью с этим своим сморчком носишься? Нет у меня, не пользуюсь!

Штангист врал: несколько дней назад он хвастался, что купил в аптеке десять пачек китайских «марипос» для подарка друзьям в Союзе. Там и на эти изделия царил хронический дефицит.

Из-за стенки послышался визг Ивана:

- Кончай ты, Симонов, эти дела! Мало тебе одной подстилки ночью - другую днем приволок. Карина придет - я все расскажу! Барбарина с переводом поможет.

Вот что значит привычка к стукачеству: не в КГБ или партком, так к Карине - Барбарине бежать с доносом. И самим размножаться только в неволе.

Симонов обречено вернулся в свою спальню и убедился, что все было кончено. Вирхиния уже стояла у окна с раскрытыми жалюзи и смотрела на старое Моа, на аэропорт и смеющийся над его позором океан.

Он разлил остатки шампанского и подал ей стакан. Она отвела его руку, но передумала - и взяла вино, не поворачиваясь к нему лицом. Все было ясно: справедливость восторжествовала, он наказан за измену донне Анне, как мелкотравчатый Дон-Хуан.

- Я вам должна была сделать перевязку, - сказала Вирхиния на прощание, когда он с ее помощью натянул на себя брюки. - Простите, не успела. У вас не болит? Приезжайте в Сагуа - врач должен посмотреть.

- Спасибо, все прошло. Я здоров. И простите меня. Soy idiota. - Я идиот.

Она не весело засмеялась и гордо встряхнула головой – так, что ее бесподобные вороные волосы всплеснулись гривой непокорной кобылицы. И, должно быть, навеки ушла не спетой песней из его жизни.

А потом, уже в автобусе, на него напал неудержимый смех. Он отвернулся к окну. Его просто всего трясло от хохота. Его сосед, Володя Бурин, страдавший после очередного запоя, допрашивал его:

- Ну, Саш, скажи, бляха-муха, над чем смеешься?

- Над собой, Володя, над собой. Надо всегда иметь при себе гарантии. Понял?

Ну, не дурак ли ты, в конце-то концов! Точно такой же гарантии от тебя требовала девица в студенческом общежитии, и ты тоже не понял, пока Руслан Абдулин не вразумил и не выручил тебя…

С Вирхинией он виделся еще не раз - и в Моа, и в Сагуа. Они обменивались парой слов, вроде «?Oue tal la vida?»- как жизнь?. Но безо всякого намека ни с его, ни с ее стороны на повторную встречу в его апартаменто. Пусть и с наличием необходимых гарантий.