Глава 86. С подарком Фиделя – в Москву!..

Молодой гэкаэсовский переводчик, одетый под кубинца во все белое, сразу раскусил, что Симонов владеет испанским. И очень заторопился. Он всучил ему авиабилет и кучу разных проездных бумажек у стойки регистрации пассажиров в аэропорту и побежал к выходу, оправдываясь тем, что у него сегодня куча дел: надо сопровождать гэкаэсовских боссов куда-то на правительственный прием в связи с Днем штурма Монкады.

Регистрацию провели, но рейс отложили сначала на час, потом еще на полтора. Задержку вылета объяснили сбоем в расписании из-за прибытия множества самолетов из разных стран, доставлявших официальные делегации для поздравлений руководства Кубы.

А у Симонова возникли осложнения в самый неподходящий момент. Вес его багажа не укладывался в норматив на шесть килограммов. За превышение веса надо было платить «псами», а он их потратил до последнего сентаво. Выход он нашел сразу, решив часть ракушек и прочей дохлой морской флоры и фауны оставить на их родине, и принялся распаковывать коробку с ракушками и останками рыб, морских звезд, черепахи и лангуста.

Но тут к нему подрулил смуглый худощавый тип в аэропортовской голубой униформе с торчащими из-под фуражки кудрями и сказал, что все будет улажено за бутылку черного «матусалена». При регистрации билетов преподносилось в качестве подарка от Фиделя три таких бутылки в картонных коробках всем пассажирам, улетающим с Кубы. И напряженка была снята в одно мгновение: кудрявый посредник заткнул под форменный пиджак бутылку с ловкостью факира, и Симонов прошел регистрацию без доплаты.

Из-за сбоя в расписании Рабат их самолет не принял, и Симонов со спутниками приземлился в Танджере – на северной оконечности Африки. Но севером здесь не пахло – было жарко, солнечно, и только аэропорт выглядел гораздо богаче гаванского из-за множества сувениров и других товаров в аэровокзале. На них советики могли только пялить глаза – валюты все равно ни у кого не было. А если и была, то выказать ее мог только идиот или смертельно пьяный.

Из Танджера прилетели в Рабат. И здесь тоже произошла задержка с вылетом, потому что, как сказали, сам король Марокко Хасан принимал какого-то другого короля или президента.

Из зала аэропорта сквозь витринное стекло Симонов видел на летном поле почетный караул марокканских воителей в белых халатах и чалмах. И пожалел, что короля и его высокого гостя взглядом так и не уловил.

В Москве его никто не встретил. Он позвонил в Красноярск. Оказалось, что телеграмма, посланная им из Гаваны, до жены и дочери не дошла, и они приехали к нему два дня спустя в гостиницу «Заря». Он был рад этой передышке. И даже тому, что для них не оказалось свободного номера.

Дочь и жена поселились в комнате со старой теткой из Белоруссии, а он этажом ниже - с двумя веселыми парнями, украинцем и венгром. Они привезли из Молдавии на ВДНХ какой-то испытательный стенд для грузовиков. Им очень понравился Симоновский «матусален», а ему – их молдавское вино. С парнями и выпивкой тоска и боль стали утихать.

Способствовала адаптации к советскому образу жизни и изматывающая беготня с женой и дочкой по магазинам «Березка» за дефицитом. Его можно было купить только на полученные Симоновым в банке чекам: ковры, джинсы, дубленки, норковые шапки, обувь и прочее барахло.

После Гаваны Москва ему казалось тусклой, серой, хотя дни стояли ясные, солнечные и довольно жаркие. Но он думал, что солнце навсегда погасло для него - не на небе, а в его душе. Карина по-прежнему была с ним и следила за каждым его шагом.

 

Предыдущая   Следующая
Хостинг от uCoz